Душа к душе - Марго Эрванд

– Амулеты, что на черных нитках, повесишь у изголовья своей кровати, красный круг прямо по центру у стены, а молитву, что в конверте, положи под матрас и забудь о ней, – сказала Нуне, после чего не моргнув глазом продолжила монотонно мычать.

Либо она умеет читать мысли, либо она молчала и это был голос в моей голове… Мне кажется, я начинаю сходить с ума. О том, что мне нужна помощь врачей, почему-то предположил и шеф, когда я ему сдала свой вчерашний текст. Но этот вывод он сделал не из-за его содержания, а исключительно из-за моего внешнего вида: красные глаза с темными кругами, бледный цвет лица, а факт, что у меня постоянные головные боли, был уже известен, похоже, каждому, кто работал в нашем издании.

– Иди домой, отдохни. Ты хорошо поработала, материал отличный, так что на сегодня свободна. Иллюстрации я сам отберу, – проявил несвойственную ему заботу шеф.

Спорить с руководством – плохая примета. Спорить я не стала, тем более что и делать в редакции мне было совершенно нечего. С чистой совестью я ушла с работы в час дня, но не домой, а на встречу с лучшей подругой Катей. Мы давно хотели посидеть за чашечкой кофе, но все как-то не срасталось, а тут вдруг точно звезды сошлись. Ой, общение с Нуне дает о себе знать… Тряхнув головой, словно пытаясь выкинуть из нее эти нелепые мысли, я настроилась на встречу с подругой.

Яркий аромат кофе ударил мне в нос, едва я открыла дверь кофейни. Я люблю этот запах, но сегодня даже он меня немного раздражал. В заведении было довольно шумно, что легко можно было объяснить обеденным перерывом. Однако это было слабым утешением для моей головной боли. Впервые уютное кафе, с приятной домашней атмосферой, показало мне свои зубы в враждебном оскале. Но назад пути нет, и я сделала свой первый неуверенный шаг к яркой женщине, что сидела в глубине зала и сверлила меня взглядом. Элегантная брюнетка, в черном брючном костюме, эффектно откинувшись на спинку своего кресла, смотрела на меня с неприкрытым вызовом и недовольством. Иссиня черные волосы графично обрамляли лицо в модном боб каре, искусно подчеркивая белизну ее идеальной бархатной кожи. Стрижка и помада, цвета фуксии, уже давно стали визитной карточкой моей Кати.

Я чмокнула ее в щеку в знак приветствия и села в кресло напротив. Катя не торопилась начинать беседу. Она продолжала смотреть на меня так пристально, что казалось я даже физически могла ощутить холод ее голубых глаз.

– Пару дней назад я случайно встретила Тима, и если пропустить всю ту чушь, которую он нес в начале нашей беседы, и перейти к сути вопроса, то он по тебе скучает, – наконец решила нарушить тишину Катя, открывая меню.

Она всегда почему-то внимательно изучала содержимое этой тонкой черной папки, после чего заказывала исключительно латте с карамельным сиропом и чизкейк «Нью-Йорк». Этот же трюк она проделала и сегодня, но я уже не могла ни думать, ни замечать ничего вокруг, в голове все гудело, и я продолжала эхом слышать только одно: «Он по тебе скучает». За последние несколько недель это были единственные слова, которые для меня так много значили. В одно мгновение моя серая и безликая жизнь вновь начала обретать краски.

– И долго ты будешь вот так молча сидеть и улыбаться? – спросила меня Катя, отдавая меню официанту.

А я и не заметила, как начала улыбаться. Прикусив губу, чтобы хоть как-то скрыть свою нелепую радость от услышанного, я попросила официанта принести мне то же самое.

– Он прям так и сказал?

– Ага, а еще он рыдал у меня на плече, или нет, лучше на груди, жалуясь на то, как ему плохо и одиноко без тебя! Ой, что бы ты ни говорила, а ведь до сих пор по уши влюблена в этого засранца!

– Похоже, что так, – отпираться было бессмысленно.

– Конечно так! Ты бы себя видела! Улыбка до ушей, а глаза блестят так, как уже давно не блестели, – ответила Катя.

Как по мне, так Тим был самым лучшим, с кем мне когда-либо доводилось встречаться. Все в нем было так, как мне мечталось, снилось, виделось. Именно таким должен был быть мой принц на белом коне. Собственно говоря, он им и был. Вот только неустроенный быт очень быстро съел все то, что называлось любовью. Месяц под одной крышей – и у нас уже вагон и маленькая тележка претензий и обид. Может быть, мы тогда поторопились? Может быть, не стоило рубить с плеча?

– Ну так что? Позвонишь ему? – отвлек меня от душевных терзаний голос Кати. Она уже потягивала свой традиционный латте, а рядом на блюдце красовался знаменитый чизкейк. Удивительно дело, но зеркальное отражение этого заказа стояло и передо мной, и это притом, что я ненавижу сырные десерты и терпеть не могу латте с карамелью.

– У меня нет его номера, я была так зла, что не только выбросила в окно его вещи, но и стерла все номера и сообщения, – призналась я. Перед глазами вихрем пронеслись картины того времени, и мне стало стыдно за то, как я себя вела, за то, что говорила, за то, что была глуха к чужим словам… А Катя мне тогда много чего говорила, многое из чего имело смысл не только выслушать, но и взять на вооружение.

– Ну это и не удивительно, – судя по тому, как хитро улыбнулась Катя, она тоже вспомнила что-то из моего не самого приятного прошлого. – Ладно, что было то было, проехали. Вот его номер.

Она протянула мне свой мобильный телефон, где под именем Тимоха были записаны его мобильный, рабочий и домашний номера. Информация была слишком полной для людей, не особо ладящих в прошлом и уж точно мало чем связанных сегодня.

– На случай обострения твоей очередной паранойи хочу сразу сообщить, он до сих пор не женат, у него нет детей и он ни с кем не встречается, – продолжала сыпать ценной информацией Катя, разделываясь с десертом. – И с прошлого понедельника он работает на меня.

По образованию Тимофей Гринев был экономистом, однако по своей профессии, на сколько мне известно, так и не проработал ни одного дня. Отдавая своего сына на такую специальность, родители пророчили ему будущее в какой-нибудь крупной, и желательно международной консалтинговой компании. По мнению отца Тима, это была именно та работа, которой должен заниматься мужчина. «Сидишь себе в офисе, перебираешь бумажки, консультируешь недотеп, а тебе за это денежка капает,» – любил говорить Василий Петрович, рисуя в своем воображении будущее единственного сына. Мне от этих рассказов было смешно, а Тим очень стеснялся. Нам оставалось только гадать, откуда у мужчины, всю жизнь проработавшего на тракторе в поле, могут быть такие амбиции. Спрашивать об этом родителя лично я не решалась из уважения к старшим, а Тим молчал, не желая нарываться на грубость. Василий Петрович порой и без оснований мог так крепко выругаться, хоть уши затыкай, а если кто-то ему перечил или, не дай бог, затевал спор, то финал этого поединка, было бы сложно предсказать даже Нуне.

– А кем он работает? – спросила я, потому что, сколько бы я ни думала, но бизнес Кати, а она уже около пяти лет владела несколькими магазинами автозапчастей, никак не вязался с тем, чем когда-либо занимался Тим.

– Моим замом! – ответила Катя, будто ждала этого вопроса.

Несколько месяцев назад, когда я осталась без работы, денег, стабильности, это место предлагалось мне. Тогда мне показалось, что Катя придумала его специально для меня, потому что ей было меня жалко и она искренне пыталась мне помочь, понимая, что снова в долг я не попрошу. Но, похоже, я ошибалась, и ей действительно был нужен зам. На душе стало как-то не по себе, считать себя особенной было приятно.

– И чем же он занимается?

– Да всем сразу, – бросила Катя, допивая свой кофе. – Я решила отойти от автомобильной темы, хочу попробовать кое-что новое. Но не будем бежать впереди паровоза, как выгорит, так сразу и обмоем!

Кто бы что ни говорил, но в бизнесе Катя была как рыба в воде. Она нашла лучшее и уж точно более выгодное применение своему диплому. Увлеченная в детстве работой учителя средних классов, Катерина Шиндова поступила в педагогический институт, который вскоре экстерном закончила по специальности «преподаватель математики». Правда, к тому моменту ей уже был нужен только диплом, нежели путевка в районную или даже городскую школу. Романтика в несколько тысяч тенге ее больше не прельщала. Ее ждала совсем друга жизнь, жизнь настоящей бизнес-леди, которой она и стала за эти годы.

– Ну, так что звонить-то ты будешь ему?

– Не буду.

– А зачем номер телефона тогда взяла?

– На всякий случай!

– Да, некоторых даже могила не исправит, – сказала Катя, убирая в сторону телефон.

Махнув рукой, она подозвала к нашему столику официанта и попросила счет, после чего смерила меня холодным взглядом. Повисло молчание – наэлектризованное и недоброе. Прикусив губу я отвернулась к окну. На улице было людно и шумно.